Принятое в феврале этого года Постановление Пленума ВАС "О некоторых вопросах применения законодательства о залоге" коренным образом повернуло существовавшую ранее судебную практику. Пункт 13 постановления разъясняет, что в ситуации, когда кредитный договор с банком был изменен, а в договор залога изменения внесены не были, договор залога продолжает действовать.

Банк может повысить процентную ставку по кредиту, но без внесения изменений в договор залога обеспечение будет покрывать лишь тот процент, который был предусмотрен в нем изначально. Ранее региональные суды в случае расхождения условий кредитного договора с договором залога считали залог несостоявшимся, то есть он, по сути, "слетал".

Первое дело, в котором Президиум применил свое постановление – это спор Нового Московского банка и ООО "Предприятие "Стройинструмент" (дело № А40-116341/2009), длящийся уже почти полтора года. Банк и ООО заключили договор о кредите 50 миллионов рублей под 17% годовых с апреля 2008 года по апрель 2009 года. Обеспечило договор ЗАО "Предприятие „СТРОЙИНСТРУМЕНТ“ (другое юридическое лицо), с которым банк подписал соглашение об ипотеке нежилого здания. Позднее кредитор и заемщик изменили кредитный договор, увеличив стоимость кредита до 20% годовых и продлив срок его действия до конца 2009 года. Соответствующие изменения были внесены и в договор об ипотеке, но залогодатель это допсоглашение не подписал.

После того, как заемщик нарушил условия по уплате процентов, банк в августе 2009 предъявил ему требование о досрочном возврате кредита, а затем обратился в суд с требованием о взыскании задолженности и обращении взыскания на заложенное имущество. Суды апелляционной и кассационной инстанций согласились с наличием задолженности ООО, но сочли обязательства залогодателя ЗАО прекратившимися в связи с изменением основного договора и отказали в обращении взыскания на предмет залога. Залог „слетел“, как то происходило и раньше. Однако Президиум ВАС отменил все судебные акты по делу и направил его на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Он указал, что изменение срока основного обязательства не является новацией основного договора, поэтому основания для вывода о прекращении дополнительного обязательства в связи с новацией основного отсутствуют.

08 июня Арбитражному суду города Москвы предстоит заново рассмотреть данное дело, руководствуясь решением Президиума ВАС, а также существующим Постановлением Пленума о залоге. Однако с момента вынесения решения ВАС по делу Нового Московского банка, постановление о залоге подверглось жесточайшей критике в СМИ. ВАС обвиняется в попрании интересов беззащитных залогодателей, разрушении системы кредитования и ипотеки, лобби банковских интересов, в том, что своей юридической непродуманностью ставит под удар все три стороны кредитного договора" и наносит существенный вред экономике России. Свое недоумение также выражает и Союз юристов Москвы, который заявил о намерении пожаловаться на ВАС в Конституционный Суд.

За разъяснениями мы решили обратиться к "первоисточнику зла" — разработчику столь популярного у прессы постановления о залоге, начальнику управления частного права Высшего Арбитражного Суда Роману Бевзенко.

 - Роман Сергеевич, Высший Арбитражный Суд обвиняют в том, что он "сломал существовавшую судебную практику" своим постановлением о залоге.

- Это правда, сформированная ВАС правовая позиция довольно радикально отличается от той, которая сложилась в наших судах. Однако проблема в том, что сложившаяся единообразная позиция является, по нашему мнению, глубоко ошибочной и она заслужила то, чтобы быть измененной. Дело в том, что у нас в стране очень долгое время доминировала идея о том, что залог – это такое дополнительное акцессорное правоотношение, которое настолько тесно связано с основным долгом, что при отсутствии основного договора залога быть не может, он сразу прекращается, либо становится недействителен. Второе заблуждение заключалось в том, что все условия обеспеченного обязательства должны полностью повторяться в договоре залога и, если что-то поменялось в основном обязательстве, тут же надо бежать и изменять все в договоре залога.

Суды принимали эти идеи: рассматривая дела на протяжении последних пятнадцати лет с участием залогодателя-третьего лица, суды прекращали залог в том случае, если, например, сумма кредита между банком и заемщиком увеличивалась. С процентами была похожая ситуация. Допустим, увеличились проценты по договору кредита. Залогодатель заявлял, что не обеспечивал обязательство 1 млн рублей под 15%, а лишь обещал обеспечить тот же миллион под 10%. Суды прекращали залог.

Точно так же они поступали и в случае со сроком. Допустим, банк давал отсрочку должнику-заемщику. Залогодатель считал, что это уже другое обязательство с другим сроком исполнения, которое он не обеспечивал. Залог прекращался. Суды всегда поддерживали залогодателя.

- Считаете, это было неправильным?

- Мне никогда не казалось, что залог – это лишь дополнительная акцессорная сделка. Залог – это обременение, которое "лежит" на имуществе. Особенно это касается ипотеки. Суть залога в том, что залогодатель обещает залогодержателю часть стоимости вещи. В каком случае? В том случае, если залогодержатель будет требовать с должника возврата долга и должник этот долг не возвращает. Если залогодатель, третье лицо, пообещал залогодержателю миллион из стоимости своей вещи, то я не понимаю, почему это обременение должно прекратиться от того, что должник взял у банка не миллион, а полтора. Он по-прежнему должен быть готов отдать из стоимости своей вещи миллион. Вряд ли правильно говорить о том, что если мы изменили сумму долга, но не договорились об этом с залогодателем, то залог прекращается. В конце концов, у нас довольно часто бывают ситуации, когда залогодатель третье лицо начинает сопротивляться внесению изменений в договор ипотеки, но банк и должник уже передоговорились. Например, банк дал отсрочку должнику в возврате кредита. Почему же должен прекращаться залог? Положение залогодателя не ухудшается, он обещал выдать миллион, мы не увеличиваем сумму бремени, которое лежит на имуществе и никоим образом не затрагиваем имущественные интересы залогодателя. Поэтому в ситуации с увеличением долга, как мне кажется, все очевидно.

С процентами идея та же самая. Залогодатель обещал залогодержателю, что при наступлении основания для обращения взыскания, он отдаст свою вещь под продажу, а из стоимости вырученных денег заплатит тот же миллион. Все это при условии 10% годовых. Да, залогодержатель и должник договорились о том, что теперь это будет не 10, а 15% годовых. Но ведь эти 5% из залога не изымаются из стоимости.

- Но ведь при повышении процентов существует риск того, что должник не сможет выплатить долг и банк обратит взыскание на заложенное имущество?

- Риск того, что должник не сможет выплатить кредит, существует всегда. Этот тот риск, который всегда лежит на залогодателе, третьем лице, который почему-то дает свое имущество в залог. Заемщик может не выплатить и существующие проценты. А еще его генеральный директор может попасть в тюрьму и бизнес остановится. Возможно все. Кроме того, если Вы посмотрите договоры кредитования коммерческих организаций, то в 95% случаев там будет условие о том, что банк вправе в одностороннем порядке изменить ставку кредита. Это же общая идея – в законе о банках и банковской деятельности есть право банка увеличить процентную ставку по кредиту, если это прямо предусмотрено договором. Это идеология российского банкинга – у нас банкам нравится перекладывать риски на заемщиков, с этим ничего не поделать.

Поэтому давайте не будем думать, что залогодатель – это такой наивный ничего не смыслящий человек. Мы говорим о юридическом лице, коммерческой организации, на которую работает штат юристов, экономистов, финансистов, мастеров в сфере просчитывания рисков и политики риск-менеджмента. Меня тут не так давно обвинили, что своим постановлением мы подставляем обычных граждан, бабушек с Тверской, которые закладывают свои квартиры по долгам неблагодарных внуков-оболтусов. А добросовестные внуки, любящие своих бабушек, в итоге остаются без наследства. Это ерунда и подтасовка фактов.

Речь идет только о юридических лицах. Мы говорим исключительно о спорах между коммерческими организациями, потому что именно эти споры подведомственны арбитражным судам. Все эти риски должен нести залогодатель, который дает свое имущество в залог для третьих лиц.

Есть еще одно соображение, которое абсолютно справедливо для нашей юрисдикции. Бывает ли такое, что залогодатель — это какой-то добрый человек, который дает всем в залог свое имущество? Например,  ОАО "Альтруист" или "Центр финансовой поддержки всех и бесплатно". Я не слышал о таком,  таких дел мы не знаем. Связь, которая устанавливается между заемщиком и залогодателем, конечно, может быть договорная – то есть предоставление имущества для залога третьему лицу за плату. Но мы знаем, что таких договоров в практике почти не встречается. Как правило, речь идет о корпоративной аффилированности. У залогодателя и заемщика общие акционеры, общий директорат, они входят в один бизнес.

Давайте посмотрим, как построен в нашей стране бизнес, который вышел хотя бы на среднюю ступеньку своего развития. Он практически всегда диверсифицируется на группу компаний. Для чего? Потому что есть компания, которая участвует в операционной деятельности, торгует, производит, берет кредиты и так далее. А есть другая компания, которая держит основные активы – недвижимость, ценные бумаги, то есть все, что было заработано. Никто никогда не подставляет эту компанию-хранителя под удар — под налоговые риски, риски договорной ответственности. Всегда подставляется операционная компания. Понятно, что банк на такую компанию никогда просто так кредит не даст, поэтому в игру вступает другая компания холдинга, владеющая активами, которые можно заложить.

Раньше, когда возникал спор о возврате кредита, для собственника бизнеса проще было безболезненно бросить компанию-заемщика, но уберечь имущество залогодателя. Как это сделать? Очень просто – доказать, что ипотека недействительна, не заключена, прекратилась и так далее. Возникали нелепые доводы – ах, Вы знаете, наш заемщик передоговорился, изменил срок, а мы, наивные, не знали и не могли знать. Между прочим, в том же деле Нового Московского банка заемщик и залогодатель были зарегистрированы по одному адресу. И на это обратил внимание один из членов Президиума, когда дело уже дошло до ВАС. Поэтому, когда заемщик и залогодатель аффилированы друг с другом через корпоративную связь, вообще не должно быть никаких сомнений в том, что любое изменение основного договора не влечет за собой прекращения залога.

- Но ведь суд обычно не исследует аффилированность?

- Специально нет. Конечно, в каких-то делах сразу видно, что аффилированности нет. Что оказывается, какой-то добрый человек решил помочь своему приятелю-бизнесмену и заложил свой офис на Тверской. А друг, подлец, возьми да договорись с банком, что кредит возвращается не через 3 года, а через 10 дней. И, кажется, наш добрый человек попадает. Но для этих целей у нас есть статья 10 Гражданского кодекса, которая защищает от злоупотребления правом. Если суд это установит, то, конечно, может сослаться на статью 10 и отказать залогодержателю в удовлетворении иска об обращении взыскания на предмет залога. Хотя, на мой взгляд, даже в такой ситуации не должен страдать залогодержатель, если конечно он не действует недобросовестно. Да, мы сильно сократили срок возврата кредита, защищен должен быть от этого залогодатель? Я считаю, что нет. Потому что заемщик точно также мог полученные на приобретение оборудования по производству микрочипов для суперкомпьютеров деньги потратить на Порш Кайен и к залогодателю пришли бы с иском об обращении взыскания на второй месяц после выдачи кредита. Но это опять к вопросу о рисках коммерсанта-залогодателя, которые он должен нести.

- Так вы все-таки ставите систему кредитования под удар?

- Наоборот! Общая идея состоит в том, что чем сильнее залог, тем сильнее обеспечение, тем меньше рисков у банков, а значит дешевле кредит. Это абсолютная экономическая зависимость, которую нельзя игнорировать. Это одна из генеральных идей, на которой должно быть построено нормальное законодательство о залоге.

В ныне действующем законодательстве существует пробел, который толкуют суды, исходя из смысла института залога, из смысла распределения рисков и из необходимости защитить слабую сторону в правоотношениях. Слабая сторона в обязательственных отношениях – это кредитор, он должен быть защищен. В этом идея прочности залога.

Если залог "слетает" на раз, то получается, что кредиторы, конечно, выиграют процесс о взыскании кредита, но это решение суда никогда не будет исполнено. В том же деле, рассмотренном Президиумом, вся позиция заемщика была основана на юридических хитростях и нежелании возвращать долги. Мне, к сожалению, кажется, что здесь есть соединение такого общего расслабленного отношения к принципу pacta sunt servanda и нежелания платить по долгам. Из этого получаются вот такие уродливые "юризмы" и "юридизмы".

- Значит, вы все-таки за банки? Лоббируете их интересы?

- Вы знаете, упрекать Высший Арбитражный Суд в фаворитизме в отношении банков – это значит просто не следить за правовой жизнью в нашей стане за последние 3-4 года. Регулируя отношения, мы всегда взвешиваем, кто подлежит большей защите – должник или кредитор? Кредитор. Залогодатель или залогодержатель? Залогодержатель, потому что он слабее. Залогодержатель или оборот, кто должен быть защищен? В некоторых случаях, это оборот.

Да,  адвокаты со ссылками на Конституцию и бабушек с Тверской что-то пытаются нам рассказать. Это их право, они переживают, что их взгляды расходятся с позицией ВАС, почему нет. То, что идет публичная дискуссия вокруг некой позиции – это нормально. Просто жаль, что уровень дискуссии очень невысокий. Если бы люди реально хотели нам показать, что мы неправы, пусть бы почитали подготовительные материалы к проекту Европейского ГК, ключевые работы по немецкому поземельному долгу и ипотеке, швейцарское право по ипотеке. Написали бы, что да, вот эта доктрина ограниченно-аксессорной ипотеки была обсмеяна профессором таким-то еще тогда-то как благолепная глупость. А профессор такой-то еще в конце 19 века доказал, что при изменении обязательства обеспечивающий его залог должен полностью прекратиться. Вот это был бы уровень для дискуссии.

- Ваши оппоненты ссылаются на нормы о поручительстве, согласно которым поручительство прекращается, если его условия ухудшаются.

- Эта норма есть, но сегодня она меняется. В готовящейся редакции нового ГК уже говорится о том, что если ответственность ухудшается, то поручитель отвечает в прежнем объеме.

- Что если в договоре меняется срок?

- Да, это самый сложный вопрос. Допустим, срок кредитного договора был увеличен, а залога – нет. Кредит заемщик так и не выплатил, поэтому банк идет с иском об обращении взыскания на предмет залога. Наши суды до недавнего времени в иске отказывали, потому что здесь срок исполнения обязательства отличался от срока по договору ипотеки. Но давайте на секунду представим себе, что договоренности о реструктуризации не было, что банк просто 9 месяцев уговаривал должника вернуть кредит и потом пошел в суд с иском. Удовлетворит суд иск? Конечно, да. Получается, что главное, это то, что есть срок исковой давности по иску об обращении взыскания.

Более сложная ситуация связана с сокращением срока, как в деле общества "Мерта" (А41-32492/2009). Представим, что изначальная дата возврата кредита была 01 января 2012 года. Залогодатель такой кредит обеспечил, потому что посчитал, что заемщик с ним справится. Потом вдруг срок возврата был резко сокращен до 22 апреля 2011 года. В трактовке наших оппонентов, размышляющих о бабушке с Тверской, это почему-то называется ипотечное рейдерство. Что происходит с залогом в этой ситуации? Наши суды тоже говорили, что залог прекращается. Но здесь надо рассуждать в таком ключе – когда залогодатель дает в залог свое имущество по долгу со сроком возврата до 1 января 2012 года, можно ли сказать, что он несет риск того, что заемщик получит первый транш кредита и вместо того, чтобы направить его на покупку оборудования, купит себе Порш Кайен? Это называется нецелевое использование кредита. Статья 814 ГК дает банку право предъявить досрочное требование о его возврате. Наш залогодатель оказывается ответчиком по иску об обращении взыскания на предмет залога. То же самое: статья 811 – просрочка возврата процентов, статья 813 – ухудшение иного обеспечения. Этот тот риск, который залогодатель имманентно несет только потому, что он дал в залог свое имущество. Конечно, можно говорить о том, что риск невозврата увеличивается. Но здесь, во-первых, опять-таки не надо забывать о статье 10 ГК, которая позволит отсечь наиболее одиозные случаи. Во-вторых, мы должны помнить о том, что залогодатель и должник – как правило аффилированы и потому ссылка на ухудшение положения залогодателя просто несостоятельна. И, в-третьих, залогодатель-коммерческая организация, если она даже и не аффилирована с должником, должна нести все риски невозврата кредита, а наличие в договоре залога срока исполнения обеспеченного залогом обязательства – вовсе не гарантия того, что к залогодателю не придут с иском об обращении взыскания на предмет залога ранее этого срока.

Наталья Шиняева