Госдума собирается принять поправки к Трудовому кодексу РФ, подразумевающие введение профессиональных стандартов – специальных требований к работникам в той или иной сфере по уровню образования, стажу и навыкам. Благодаря слухам инициатива уже вызвала большой резонанс.

Депутатам даже пришлось опровергать информацию о запрете россиянам работать не по профессии. Глава комитета Госдумы по труду, соцполитике и делам ветеранов Ольга Баталина («Единая Россия») заявила в среду, что введение профстандартов в России не означает, что россиянам запретят работать не по профессии, передает РИА «Новости».

По ее словам, существует целый ряд специальностей, которые обязательно требуют специального образования, например учителя, врачи, пилоты и целый спектр рабочих специальностей. В то же время есть специальности, где требования к образованию не такие жесткие, добавила она.

Ранее в среду «Коммерсант» сообщил, что Госдума до конца года примет поправки к Трудовому кодексу о введении обязательного применения профессиональных стандартов – то есть требований к работникам по уровню образования, стажу работы и набору умений.

Добавим, что еще в 2012 году в Трудовой кодекс России ввели понятия «профессиональный стандарт» и «квалификация работника».

Однако статья в «Коммерсанте», в которой говорится о вероятном введении профессиональных стандартов, согласно которым работать можно будет только по специальности, уже наделала много шума в журналистском сообществе.

Немного здорового эгоизма еще никому не вредило, поэтому не будем осуждать коллег за то, что в первую очередь они волнуются за себя любимых. Но поднятая тема о профстандартах – повод вспомнить не только о работниках СМИ, но и о российском образовании в целом.

Страна юристов и экономистов

В 90-е годы родители старшеклассников чуть ли не поголовно пытались запихнуть своих чад на юрфак или экономфак. Следуя законам рынка, соответствующие факультеты появились во всех вузах – от землемерных до медицинских. Бывшие техникумы и ПТУ массово переквалифицировались в юридические колледжи.

Поскольку клонирования профессоров не изобрели ни в 90-е, ни сейчас, уровень этих народных юрфаков был и остался соответствующим. Еще в конце 90-х серьезные организации брали на работу только людей с дипломом «старого», существовавшего с советских времен юрфака, а на самом деле квалифицированными специалистами считались выпускники считаного количества вузов – в первую очередь МГУ, ЛГУ, МГЮА и МГИМО. Остальные «юристы» в лучшем случае работали торговыми представителями, а в худшем – сторожами, которых для поднятия престижа профессии переименовали в «охранников».

Долгое время сфера образования была предоставлена сама себе, и в результате к 2005 году более половины граждан России работали не по специальности. С началом экономического роста в начале века резко вырос спрос на рабочие специальности, инженеров, технологов и прочих представителей «реального сектора», но удовлетворить его было крайне сложно.

Молодые специалисты появились на предприятиях только ближе к концу нулевых. В большинстве научно-исследовательских институтов возрастной состав работников выглядит следующим образом: те, кому под 60, и те, кому за 20. Поколение 30–40-летних практически поголовно выметено из производства и науки безвременьем 90-х. Они бы, может, и рады поработать на благо отечественного авиастроения или мирного атома. Но с дипломом юрфака частного вуза на такую работу не берут.

Опыт соседей

На Украине ситуация в образовательной сфере напоминает российскую, только хуже. А вот Белоруссия и Казахстан разными путями сумели добиться качественного образования для своей молодежи.

В Белоруссии была сохранена многократно проклятая, но от того не менее эффективная советская система распределения. Государство гарантировало каждому выпускнику работу по специальности. Не желающие ехать за госсчет в какой-нибудь отдаленный город Бобруйской области могли оплатить государству свое обучение и отправляться куда угодно.

В результате Белоруссии удалось сохранить необходимое количество требуемых специалистов в производственной сфере и избежать переизбытка юристов и экономистов.

Казахстан пошел по другому пути. Высшее образование в республике надо было создавать практически с нуля, в советское время вузы Алма-Аты не были в числе ведущих. Поскольку традиция качественного образования моментально не вырастет, так же как хороший газон или живая изгородь, ставка была сделана на зарубежные вузы.

Еще в 1993 году была учреждена президентская стипендия «Болашак» («Будущее»), по которой государство оплачивало гражданам обучение в странах Европы. По официальной статистике, с 1993 по 2013 год стипендию получили 10 346 жителей Казахстана, они прошли обучение в 200 вузах 33 стран мира. «Невозвращенцами» стали менее 50 человек.

Помимо «Болашак» действуют и другие программы, в результате чего в Казахстане на престижной работе очень сложно встретить человека, не обучавшегося за рубежом.

Разумеется, есть свои нюансы – говорят, что этническим казахам получить стипендию проще, чем русским, некоторые работодатели скептически относятся к полученному «в европейских барах» образованию, но в целом программа работает.

Авгиевы конюшни

В России ситуация развивалась самотеком более 10 лет. Государство вдруг вспомнило о высшем образовании только после того, как находившийся на пике могущества ЮКОС купил один из ведущих на тот момент вузов – РГГУ. Нефтяники пообещали гуманитариям 100 млн долларов и поставили Леонида Невзлина следить за тем, чтобы деньги расходовались правильно. Очень скоро случилось «дело ЮКОСа», Невзлина признали виновным в организации убийств и покушений, а также неуплате налогов, за что приговорили к пожизненному заключению и еще шести годам лишения свободы. Он сбежал в Израиль, где и живет до сих пор.

Несмотря на неудачно закончившийся для ЮКОСа и РГГУ эксперимент, власти стало понятно, что, как и в случае с армией, не желающий кормить которую быстро начинает кормить чужую, на образование надо выделять деньги – иначе определять повестку дня будет тот, кто платит.

Финансирование вузов было увеличено, однако серьезная реформа началась лишь в 2010 году. Невзирая на сопротивление вузов, была введена система госзаказа, начали регулярно составлять рейтинги эффективности образовательных учреждений.

Были отменены вступительные экзамены в большинство вузов, студентов стали принимать на основании баллов, полученных во время ЕГЭ.

Однако говорить о том, что ситуация кардинально изменилась, было бы слишком смело. После ухода одиозного министра Андрея Фурсенко и назначения на пост главы Минобраза ректора МИСиС Дмитрия Ливанова ситуация особенно не изменилась – авгиевы конюшни российского высшего образования до сих пор не расчищены.

Добавим, что кризис – это время переоценки ценностей. Среди многочисленных советов, куда вложить заработанные во время «тучных годов» деньги, довольно часто встречается рекомендация потратить их на дополнительное образование – собственное или детей, в случае наличия. Но кризис может также стать поводом для доведения до конца реформы образования.

Чтобы вузы обучали столько специалистов, сколько нужно экономике. Чтобы закрывались бессмысленные «шарашки», выпускающие недоучек, а высококачественные университеты не испытывали проблем с финансированием. Чтобы у предприятий была возможность заказывать себе нужных специалистов, оплачивая их образование.

Только в том случае, когда исчезнут сомнения в квалификации выпускника, можно говорить о введении профстандартов и возможности работать только по полученной специальности.

Про журфаки

Они должны быть закрыты.

Антон Крылов