Китайский фондовый рынок, выросший менее чем за год почти в четыре раза, в последние недели начал резко снижаться. С 5 июня индекс Shanghai Composite потерял около десяти процентов стоимости. Столь быстрое падение может свидетельствовать о том, что беспрецедентный по масштабам пузырь наконец-то начал схлопываться.

Последний раз Shanghai Composite (индекс шанхайской биржи, объединяющий акции крупнейших компаний страны) ставил рекорды в 2007 году. В октябре того года индекс пересек отметку в 6000 пунктов впервые в истории. Однако бурный рост молодого фондового рынка 2000-х годов сменился глобальным финансовым кризисом, и котировки с тех пор рухнули почти в три раза. Примерно на этих уровнях они и оставались на протяжении следующих пяти с лишним лет.

Все изменилось в середине прошлого года. Пока российский рынок сотрясали последствия санкций и обвала цен на нефть, а европейский испытывал эффекты стагнации в экономике еврозоны, в Китае инвесторы внезапно открыли для себя привлекательность местных акций, находившихся в многолетнем «боковике». Если в начале августа значение Shanghai Composite едва превышало 2000 пунктов, то к январю 2015 года оно достигло 3300 пунктов, а к июню перевалило за 5000 пунктов.

Что вызвало такой впечатляющий рывок? В первую очередь роль сыграло изменение государственной политики относительно финансового сектора. Власти с 2013 года стали бороться с теневой его частью и препятствовать слишком быстрому росту кредитования. В какой-то мере эта политика премьера Ли Кэцяна сработала, и одним из ее непрямых последствий стала приостановка роста цен на недвижимость, которые в 2014 году снизились по стране на 5 процентов.

Между тем недвижимость была традиционно главным объектом вложений китайских домохозяйств, особенно лиц предпенсионного возраста. В условиях падающего рынка им в попытках приумножить свои средства ничего не оставалось как переориентировать инвестиции на другие цели.

Одновременно в КНР начали давать плоды реформы, направленные на изменение структуры экономики в сторону увеличения производства высокотехнологичной продукции. Компании в сфере интернет-технологий, производства полупроводников и других хайтековых сферах начали плодиться как грибы после дождя. В определенный момент они стали массово проводить IPO, рассчитывая на привлечение финансирования со стороны. СМИ, в свою очередь, подогревали ожидания от успеха нового «технологичного» Китая.

Так и сложились три составляющих классического «бычьего рынка»: наличие свободных средств у населения, подъем в корпоративном секторе и ажиотаж в прессе. Хай-тек стал ядром подъема, наибольший интерес у инвесторов — как частных, так и институциональных — вызывали компании именно этой отрасли, чрезвычайно модной в последние пару десятилетий во всем мире. Разумеется, они потянули за собой и другие секторы. К июню капитализация всего китайского фондового рынка выросла на 6,4 триллиона долларов по сравнению с показателем того же периода прошлого года. Общая стоимость торгующих на рынке компаний перевалила за 10 триллионов долларов.

О феноменальном энтузиазме китайцев в освоении фондового рынка может говорить один занимательный факт: 67 процентов новых инвесторов не имеют даже диплома о полном среднем образовании. При этом количество брокерских счетов, позволяющих играть на бирже на заемные средства, в прошлом году увеличилось вдвое. Таким образом, из игры профессионалов биржа превратилась по сути в народное казино, и этот факт не сулит китайскому технологическому буму ничего хорошего.

Собственно, во многом нынешний рост на китайском фондовом рынке имеет много общего с «пузырем дот-комов», который надулся в конце 1990-х годов в США. Тогда в Америке царила истерия по поводу интернет-компаний, считавшихся беспримерными в своей привлекательности для инвесторов. Глобальная сеть тогда росла не по дням, а по часам, и казалось, что у роста акций американского хай-тека попросту нет потолка. Отдельные скептические прогнозы остававшихся трезвыми голов тонули в эйфорических ожиданиях подавляющего большинства. В 2000 году, наконец, наступило похмелье: пузырь лопнул, рынок обвалился почти вдвое, а США скатились в полномасштабную рецессию.

В США тогда в точности так же инвестиции в фондовый рынок стали общенародным делом, и огромное количество неопытных инвесторов в итоге оказались жертвами иррациональной эйфории, мало чем по своей сути отличавшейся от финансовой пирамиды. То, что ожидания завышены, было видно хотя бы из соотношения цены акций и прибыли (P/E ratio) технологических компаний, которое зачастую достигало 100 при норме в 15-20 (а в нынешней России этот показатель и вовсе ниже 10 для большинства фирм). Но, разумеется, оптимисты находили аргументы против здравого смысла, заявляя, что «в этот раз все будет по-другому».

В Китае сейчас расклады аналогичные. 80 процентов китайских производителей полупроводниковой продукции (сейчас, по факту, флагманы Шанхайской биржи) зарабатывали в прошлом году менее 50 миллионов долларов в год. Однако половина из них торгуется по ценам, в 100 раз превышающим показатели прибыли на акцию. У отдельных структур, например, Ningbo Kangqiang Electronics, соотношение и вовсе подходит к 3000.

Доходит до смешного. Китайский девелопер Shanghai Duolun Industry весной этого года приобрел доменное имя p2p.com (P2P означает сообщество взаимного кредитования в интернете) и переименовал себя в P2P Financial Information Services, хотя даже не планировал осваивать сферу интернет-финансов. В результате его цена после опубликования сделки взлетела на десять процентов за день (больше не позволяют правила Шанхайской биржи).

Рынок в целом находится в более приличном состоянии. P/E ratio для крупнейших компаний, собственно и входящих в Shanghai Composite, составляет около 20. Однако для китайского рынка, в отличие от более ликвидного американского, и это многовато. При массовом обвале акций наиболее уязвимых компаний за ними неизбежно последуют и более адекватно оцененные. По мнению управляющего исследованиями рынка акций Credit Suisse Винсента Чана, сила китайского рынка является миражом, причем его может рассеять какое-то незначительное, случайное событие. И «народные инвесторы», сказал аналитик в интервью CNN, окажутся первыми в числе проигравших.

О том, что обвал в ближайшее время неизбежен, свидетельствуют и действия наиболее опытных инвесторов. Инвесткомпания Macquarie Investment Management, чьи результаты на азиатских рынках в 97 процентах лучше, чем у конкурентов, еще в начале июня заявила о выходе из всех позиций на китайском рынке. Помимо чисто рыночных опасений фирма предполагает, что правительство может запустить коррекцию искусственно, опасаясь потрясений во всей экономике в результате разрыва пузыря.

«Нам предстоит период высочайшей волатильности перед тем, как обвал случится, — сказал в интервью Bloomberg аналитик инвесткомпании Bocom Хао Хан. — Ясно, что Китай находится в состоянии финансового пузыря». Особенностью «пузыря» в современном Китае является параллельное замедление экономического роста. В первом квартале ВВП к тому же периоду прошлого года вырос на семь процентов, что является шестилетним минимумом. И, судя по всему, эти цифры уже являются нормой для КНР: двузначные показатели роста ее экономики остались в прошлом. Тем более что государство уже не нуждается в поддержании сверхбыстрых темпов подъема, поскольку прирост рабочей силы также замедлился. И председатель Си Цзиньпин, и Ли Кэцян неоднократно указывали на то, что им нужен качественный, а не количественный рост в экономике.

Когда китайский пузырь лопнет (или, по крайней мере, скорректируется под давлением руководства страны), это грозит КНР дальнейшим замедлением экономики, так как самый бурно развивающийся сектор понесет тяжелые потери, фактически лишившись дешевого финансирования. Насколько ощутимым будет это снижение — сказать сложно. Безусловно, рост не уйдет в отрицательную зону, как это было в США в начале 2000-х годов, поскольку охват технологической индустрии в Китае пока еще не столь велик.

Однако даже замедление роста ВВП на два-три процентных пункта может сильнейшим образом сказаться на всей мировой экономике. Достаточно того факта, что зависимость крупнейших государств от китайской экономики возросла за последние десять лет в несколько раз. Скажем, доля экспорта в Китай из Японии в 2004 году составляла 12 процентов, а в начале текущего года она превысила 20 процентов. Для США эти доли составляли 5 и 12 процентов, для Германии — 3 и 8 процентов соответственно. И, по сути, КНР сейчас является той силой, которая обеспечивает экономический рост в этих странах, где внутреннее потребление толком не растет. И новое замедление роста в Китае может стать тем самым спусковым крючком для новой глобальной рецессии.

Дмитрий Мигунов