Тема приватизации вновь стала активно обсуждаться, после того как министр финансов Антон Силуанов и министр экономического развития Алексей Улюкаев заговорили о возможной продаже акций Сбербанка и ВТБ в условиях кризиса. Но насколько подобный шаг будет эффективным?

"Я считаю, что мы должны вернуться к вопросу приватизации наших крупнейших банков с государственным участием — Сбербанка и ВТБ. Очень качественные активы, которые привлекательные во всем мире", — сказал Улюкаев.

Силуанов же ранее отмечал, что за два года Минфин рассчитывает получить от продажи государственных активов около 1 трлн руб.

Вместе с этим СМИ сообщили об отставке Ольги Дергуновой с поста главы Росимущества. При этом одним из поводов для отставки называются конфликты, связанные с приватизацией региональных активов, которые могли рассматриваться как торможение Росимуществом региональной приватизации.

Понятно, что сейчас ситуация с бюджетом непростая, дефицит бюджета в 2016 г. составит минимум 3% ВВП (2,4 трлн руб.), то есть дополнительные средства не будут лишними. Но эффективность продажи отдельных активов вообще достаточно спорный вопрос, даже если не учитывать нынешнюю экономическую ситуацию в мире, падение стоимости практически всех активов и низкий спрос инвесторов.

Да, снижение доли государства в экономике в большинстве случае полезно. Еще несколько лет назад Евгений Примаков говорил, что без приватизации госсобственности обойтись сложно, но проводить ее необходимо не только с оглядкой на пополнение бюджета.

"Критерием ее необходимости должен быть уровень эффективности производства при том или ином собственнике. Осуществляя приватизацию, следует, очевидно, учитывать, особенно в данный момент, интересы не только безопасности, но и реиндустриализации России. Множество случаев, когда приватизированные предприятия в погоне за сиюминутной выгодой меняют профиль, оставляя вакуум в производстве необходимой стране продукции. Известно и то, как приватизация, сопровождаемая неоправданным дроблением, болезненно ударяет по интересам российских потребителей", - сказал Примаков в 2012 г.

Зачем продавать актив, если он приносит прибыль? Да, в бюджет будут перечислены необходимые деньги, и часто очень большие, но в долгосрочном периоде бюджет получит еще больше в виде дивидендов. Кроме того, в некоторых случаях, например в финансовом секторе, отказ государства от контроля над компаниями может снизить их устойчивость.

С точки зрения государства, полностью приватизировать есть смысл компании, которые не приносят прибыль и повысить эффективность которых практически невозможно. Мы знаем как минимум два примера, когда государственные активы превращались из не самых эффективных и прибыльных компаний в гигантов, которые получили признание в мире.

Во-первых, это нефтедобывающая "Роснефть". В 90-е гг. компания только теряла активы, и изменилась ситуация только в 2000-х, а наиболее активное развитие пришлось на годы перед кризисом 2008 г. и после 2012 г., когда удалось приобрести очень крупные активы, включая ТНВ-ВР. При этом такой рост стал возможен за счет слаженного взаимодействия с основным акционером – государством.

Во-вторых, показателен пример Сбербанка. Он, конечно, имел отличные стартовые позиции, но за "неповоротливость" и несоответствие мировым стандартам, особенно в части ориентации на клиентов, часто подвергался критике. Серьезные преобразования начались ближе к середине нулевых, а в 2007 г. Сбербанк впервые вошел в ежегодный список ста самых уважаемых фирм и компаний мира по версии еженедельника Barron’s. Дальнейшее развитие также шло весьма активно, а после 2011 г. банк начал экспансию на инвестиционный рынок благодаря приобретению "Тройки Диалог", а также на рынки Восточной Европы и Турции.

И эти две компании получают неплохую прибыль. По итогам 2014 г. "Роснефть" получила 350 млрд руб. чистой прибыли, из которых 87 млрд руб. было направлено на выплату дивидендов, а государство, как основной акционер, получило более 60 млрд руб. Продажа 19,5% "Роснефти" может принести 500–550 млрд руб. Сбербанк в 2014 г. получил 305,7 млрд руб. чистой прибыли. Но размер дивидендов на акцию значительно сократился, поэтому государство получило только 4,8 млрд руб. в виде дивидендов.

Это, кстати, еще один признак необходимости сохранения контроля. По итогам 2014 г. Сбербанк направил на дивиденды только 3,5% от чистой прибыли, при этом чистая прибыль составила 290,3 млрд руб. Вряд ли это можно назвать эффективной работой для акционеров, крупнейшим из которых является государство. Поэтому не ясна причина, по которой государство, как крупнейший акционер, не настаивает на справедливом и полном распределении прибыли.

Одним из главных преимуществ сохранения контроля над государственными активами является более эффективное распределение чистой прибыли. Здесь показательным можно считать пример "Норникеля". Компания в 2014 г. получила чистую прибыль по МСФО на уровне $2 млрд, а чистая прибыль, скорректированная на размер неденежных списаний, составила $4 млрд. При этом на дивиденды было направлено $2,1 млрд, а еще $1,5 млрд акционеры получили в виде спецдивидендов от продажи активов. В результате, структуры Владимира Потанина получили 32,2 млрд руб. в виде дивидендов, а за весь год - 68,7 млрд руб. При этом Потанину на тот момент принадлежало 30,41% акций. Rusal, который контролировал 27,8% акций "Норникеля", получил 29,5 млрд руб. и 62,8 млрд руб. соответственно.

Государство должно отстаивать свои права как акционера, содействовать повышению размера прибыли, направляемой на выплату дивидендов. Даже норма в 25% от прибыли Сбербанка по МСФО позволила бы получить в 2014 г. более 36 млрд руб., а если норма составляла бы 50%, что достаточно часто встречается у крупных публичных компаний, то бюджет пополнился бы более чем на 70 млрд руб. И в этом случае целесообразность пополнения бюджета с помощью приватизации выглядит сомнительно, особенно с учетом неблагоприятной ценовой конъюктуры. "Роснефть", при норме дивидендов на уровне 50% от прибыли, принесла бы государству более 120 млрд руб., и продавать почти 20% акций за 500 млрд руб. вообще не было бы смысла.

И если, продав 19,5% акций "Роснефти", государство все еще сохранит за собой контроль, то контрольный пакет в Сбербанке при дальнейшей приватизации будет потерян.

Группа ВТБ, которая характеризуется сложностью управления и также критикуется за не очень высокую эффективность, также получает прибыль, пусть и небольшую. При этом контроль государства над ВТБ и Сбербанком значительно повышает доверие к банкам и финансовой системе вообще, поскольку в данном случае гарантом выступает даже не крупный банк, а государство.

Первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов сообщил, что правительство готовится к амбициозному плану приватизации, но не раскрыл подробности. "Мы рассматриваем более амбициозный план приватизации", - сказал он. При этом позже стало известно, что переговоры с потенциальными инвесторами ведутся постоянно, но задача "приватизация любой ценой" не стоит.

Очевидно, что одним из первых активов на приватизацию считается "Совкомфлот". Сейчас крупнейшая судоходная компания в стране на 100% принадлежит государству. При этом прибыль ее достаточно скромная: по итогам года она составила 2,673 млрд руб., а до этого фиксировался убыток.

В начале 2015 г. Росимущество оценивало поступление от продажи 25% госакций "Совкомфлота" в 24 млрд руб. Подобные шаги планировались еще в 2014 г., но так и не были осуществлены. Контроль над судоходной компанией вряд ли необходим государству, поэтому реализация этого актива представляется правильным шагом.

Еще одним претендентом на приватизацию может быть "Внешэкономбанк", который необходимо спасать. Сумма, необходимая на спасение, оценивается в 1,7% ВВП, или 1,34 трлн руб., исходя из прогноза ВВП на 2016 г. Банк контролирует активы на сумму, эквивалентную 5,5% ВВП.

Но ВЭБ точно нельзя назвать эффективным. Его убыток в 2014 г. составил 350 млрд руб., а объем долга по состоянию на 30 июня 2015 г. достигал 1,2 трлн руб. В такой ситуации продажа акций позволит снизить прямые затраты на спасение. Впрочем, нельзя исключать, что вместе с приватизацией удастся повысить эффективность этого актива.

Кроме того, неоднократно говорилось о возможной приватизации РЖД, хотя предполагалось, что на первом этапе компания должна быть разделена на несколько вертикально-интегрированных компаний. В любом случае, оставлять РЖД в таком виде в государственной собственности означает поддерживать низкую привлекательность для потенциальных инвесторов.

Вопрос об эффективности и необходимости приватизации остается открытым, но совершенно ясно, что нельзя проводить продажу госактивов ради самой продажи. Более того, текущая макроэкономическая ситуация, когда дешевеют активы по всему миру, совсем не располагает к выгодным сделкам. Можно продать акции Сбербанка и "Роснефти", инвесторы их купят, так как сейчас цены весьма привлекательны, а крупные инвестиционные компании подтверждают, что стоимость сильно недооценена, но насколько сиюминутная прибыль сейчас важнее стабильного дохода в долгосрочном периоде?

Возможно, правительству стоило бы рассмотреть вопрос о повышении эффективности распределения прибыли акционерам в компаниях, находящихся под государственном контроле и получающих прибыль, обеспечить более справедливые дивиденды, и только потом принимать решения о возможной приватизации. И если потенциальные инвесторы будут знать, что они гарантировано получат дивиденды, общий объем которых будет составлять не 3,5% от прибыли и даже не 25%, а значительно больше, то шансы на успешную и выгодную приватизацию заметно вырастут.