Иностранные банки, которые избавились от своих дочерних кредитных организаций в России в нынешний кризис, потеряли около $1,9 млрд. Причем убытки терпели не только от ликвидации бизнеса в стране, но и от продажи. Такие данные приводит Национальное рейтинговое агентство (НРА), которое проанализировало сделки и ликвидационные мероприятия за последние несколько лет. «Известия» первыми ознакомились с результатами исследования.

В кризис многие зарубежные кредитные организации начали сворачивать свой бизнес в России, который активно развивали с середины «нулевых».  По данным Центробанка, если на 1 января 2012 года в стране действовало 77 банков со стопроцентным иностранным капиталом, то на 1 января 2016 года таких организаций осталось 68. Нерезиденты сворачивали бизнес в нашей стране по разным причинам. Как напоминает руководитель управления анализа финансового сектора НРА Карина Артемьева, исход западных банков из России начался сразу после оценки последствий кризиса для российской экономики и финансовой системы.

— Основные и самые громкие сделки продажи недавно учрежденных дочерних банков западными игроками начались с 2010 года, когда стало понятно, что после 2008 года российская экономика не набирает докризисных темпов роста, а постепенно приближается к стагнации, — рассказала она.

Если после дефолта 1998 года Россия выросла сначала на 6,5%, а в 2000 году на целых 10,5%, то темпы роста ВВП России после 2008 года начали неуклонно снижаться: 4,5% в 2010-м, 4,3% в 2011-м, 3,4% в 2012-м. При этом цены на нефть продолжали находиться на очень высоком уровне.

— Многие западные игроки поняли, что их расчеты на «снятие сливок» с быстро растущих потребительских расходов находятся под угрозой, — отметила Карина Артемьева.

По ее словам, в этой ситуации процесс сворачивания бизнеса вынуждены были начать банки, серьезно переплатившие за российские активы, вышедшие на российский рынок незадолго до кризиса 2008 года и не успевшие снять высокую маржу с докризисного бума потребкредитования, а также те, кто инвестировал на короткий горизонт времени. Кстати, 2007-й, когда многие пришли в Россию, оказался самым удачным именно для выхода и фиксации прибыли.

Сами иностранные банки объясняют свой уход множеством причин — сменой стратегии, переориентацией на новые рынки, ужесточением госрегулирования в России. Кроме того, до кризиса глобальные банки предоставляли «дочкам» сравнительно дешевое финансирование, что обеспечивало им конкурентные преимущества на российском рынке. Во время кризиса вопрос о финансировании дочерних структур для многих из них перестал быть приоритетным.

Замгендиректора компании «Интерфакс – ЦЭА» Алексей Буздалин полагает, что дело не столько в рентабельности российского бизнеса, сколько в высоком риске. Эксперт призывает рассматривать уход инобанков в контексте оптимизации групповой отчетности в связи с вступлением в силу высоких требований по достаточности капитала «Базель-3».

— Кредитные организации оптимизировали свою деятельность не только в РФ, но и в других странах Восточной Европы, чтобы высвободить капитал, используемый для покрытия рисков, для более эффективного развития в своих юрисдикциях, — полагает Алексей Буздалин.

Действительно, уход из России вполне успешного на российском рынке GE Money Bank в большей степени объясняется внешними факторами, а не российским кризисом.

— Новая глобальная стратегия GE после кризиса переориентировалась на фокусирование деятельности на своем производственном сегменте, который он хотел довести до 70% от прибыли всей корпорации, и в этом контексте финансовый бизнес GE в России, впрочем, как во многих других странах, пал жертвой новой глобальной стратегии, — подчеркивает Карина Артемьева из НРА.

При этом, уверена представитель НРА, санкционное противостояние, которое, казалось бы, лежит на поверхности, практически не оказало на процесс ухода иностранных банков из России никакого влияния: большинство игроков приняли решение об уходе до введения санкций, а те игроки, что приняли решение после весны 2014 года, в большинстве своем руководствовались экономическими соображениями. Однако санкции, если посмотреть с другой стороны, повышают риски от деятельности в стране.

Впрочем, очень мало кому из уходящих удалось это сделать без убытков. Из 15 основных сделок, которые проанализировало НРА, успеха удалось достичь лишь трем. Греческий Hellenic Bank Ltd , который в начале 2009 года инвестировал $10,5 млн в создание российской «дочки», смог в июне 2014 года продать ее группе российских инвесторов за $33,1 млн. Испанский Banco Santander S.A. of Spain, который приобрел в начале 2007 года Экстробанк за $55 млн, реализовал уже преобразованный Сантандер Консьюмер Банк «Восточному экспрессу» за $75 млн. Больше всего повезло американскому General Electric Customer Finance (GECF), который продал в феврале 2014 года Совкомбанку GE Money Bank (бывший Дельтабанк) за $158,5 млн, заработав $58,5 млн. 

Наибольшие убытки показали бельгийский KBC Group, который при продаже Абсолют Банка НПФ «Благосостояние» потерял $691 млн, Barclays Bank PLC ($625 млн), Bank of Cyprus ($443,8 млн), который на приобретение 80% Юниаструм Банка в ноябре 2008 года потратил $450 млн, а от продажи предпринимателю и общественному деятелю Артему Аветисяну в 2015 году смог выручить всего лишь $6,2 млн.

Полностью свои инвестиции утратили четыре банка — IPF Investments Limited ($5,9 млн), Rabobank ($44,4 млн), Svenska Handelsbanken ($53,4 млн), Swedbank ($3,4 млн), которые не смогли найти покупателя и просто ликвидировали свои российские подразделения.

В общей сложности, как уже упоминалось, иностранцы потеряли от продажи или ликвидации дочерних структур в России не менее $1,9 млрд без учета средств, затраченных на развитие бизнеса и операционную деятельность. Однако Алексей Буздалин уверен, что важно проанализировать и то, сколько выиграли банки от оптимизации и использования высвободившегося капитала для развития бизнеса в своих юрисдикциях. 

Анна Каледина