Европейская политика мультикультурализма дала неожиданный побочный эффект. Китайская диаспора, до сих пор самая закрытая и одновременно самая лояльная к властям любой страны, внезапно устроила беспорядки в Париже – и востоковеды называют это событие беспрецедентным. Что же произошло во Франции с доселе мирными китайцами и как это объяснить?

Семья гражданина КНР Ли Шайо, убитого полицейскими в Париже, попросила соотечественников – китайцев прекратить погромы в Париже. Об этом в четверг сообщает Би-би-си.

Беспорядки, устроенные представителями китайской диаспоры, начались во вторник, после того как 56-летний Ли Шайо был застрелен полицейскими. В ходе последовавших волнений, в которых приняли участие сотни представителей диаспоры, пострадали трое стражей порядка. В полицейских летели петарды и бутылки, в ответ был применен слезоточивый газ. На произошедшее обратили внимание на международном уровне. Официальный представитель МИД КНР Хуа Чуньин во вторник сообщил, что Пекин внимательно следит за происходящим, и призвал к обстоятельному и непредвзятому расследованию.

Массовые беспорядки с участием представителей расовых и национальных общин, вспыхивающие после известий о «полицейском насилии», – не редкость. Достаточно вспомнить о волнениях чернокожих в американских Фергюсоне и Балтиморе. В самой Франции в феврале и марте прошли манифестации, некоторые из них переросли в столкновения с полицией. В Париже хорошо помнят о массовых беспорядках 2005 года, устроенных молодежью арабского происхождения. Но «китайский бунт» – это нечто новое.

Китайская диаспора, насчитывающая от 40 до 80 млн человек по всему миру (так, во Франции по официальным данным живет от 200 до 300 тыс. китайцев), считается хотя и трудно интегрируемой в среду «страны пребывания», но традиционно лояльной к местным властям. В некоторых странах Юго-Восточной Азии китайские эмигранты – «хуацяо» не только занимают ведущие позиции в экономике, зачастую составляют значительную часть населения, а в Сингапуре и вовсе 78% жителей. Во Франции большие общины появились в середине прошлого века – в Лионе, Марселе и собственно Париже, где вокруг проспектов Иври и де Шуази сформировался «парижский Чайнатаун», самый большой азиатский квартал в Европе. Что за перемена произошла с парижскими китайцами?

Рост самосознания на фоне успехов

Старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО Игорь Денисов отмечает, что в отношении китайской диаспоры в Европе растут ксенофобские настроения. Он отметил, что в прошлом году убийство китайца в Париже уже спровоцировало представителей диаспоры выйти на многотысячный марш. В данном же случае картина произошедшего остается неясной.

«У китайцев растет национальное самосознание на фоне своих успехов. Но они чувствуют угрозу. Антиэмигрантские настроения в Европе отражаются в первую очередь на китайцах. В криминальной среде распространены представления о том, что это очень богатые люди, и часто они становятся объектом бандитских атак», – сказал Денисов газете ВЗГЛЯД.

Что касается китайских общин на Западе, то они, отметил Денисов, обычно живут обособленно. «Это следствие общинного характера этой миграции. Как правило, получается, что кто-то один переедет и тянет за собой родственников. Зачастую люди переезжают из одного региона Китая. Им так гораздо проще», – пояснил он.

В то же время эта миграция из КНР делится на разные слои. Есть трудовая миграция, к которой принадлежал в том числе и убитый французскими полицейскими «отец пятерых детей», а есть и «высоколобая миграция», представители которой легче интегрируются в западное сообщество благодаря уровню образования, и в этом случае Китай ничем не отличается от других стран.

Волна «двухтысячников»

Для китайских общин во всех странах мира не характерны протесты, указывает заведующий отделом востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов. Лидеры китайских общин, в том числе и неформальные, очень жестко сдерживают своих земляков. «Все разбирательства происходят исключительно внутри общин. Такая практика повелась с XIX века с появлением первых китайских общин на Западе и продолжается до сих пор, если не считать вот этого случая в Париже. Именно поэтому наличие китайских общин никогда не вызывало серьезной идиосинкразии в плане криминала, который свершался только внутри сообщества», – сказал Маслов газете ВЗГЛЯД.

Произошедшее в Париже эксперт называет беспрецедентным случаем за новейшую историю. Причинами столь резкого выступления могли стать перемены в общине. Первый приток в Европу – и в Париж в частности – происходил в 70–80 годах, а сейчас появилась новая волна так называемых китайцев-двухтысячников. Они еще не адаптировались на парижской почве, но привезли в Европу дух раскованности, свободолюбия и хамоватости. Поэтому неслучайно, что среди участников протестов много молодых лиц, «это совсем не те китайцы, которые приезжали в Париж еще в 80-х».

По его словам, представители китайской диаспоры все чаще выдвигают социальные требования, хотят равной оплаты труда, отсутствия ущемлений при получении гражданства. Огромное возмущение у диаспоры вызывает отсутствие реакции у парижских правоохранителей на случаи нападения на китайцев. И последний инцидент послужил спусковым крючком всем этим процессам.

Как изменяется диаспора

Серьезные изменения в структурах китайских общин происходят на Западе в целом. В них жесткая иерархия, базирующаяся на том, что любой приезжающий китаец вне зависимости от сословия и принадлежности к той или иной этнической группе получает помощь с трудоустройством.

«Как следствие он с самого начала выражает лояльность этой общине. Большинство китайцев не знают европейских языков. Это замкнутые сообщества, у которых чаще всего есть свои «черные кассы», старосты. Если брать традиционный вид китайской общины в Англии или во Франции, то они никогда не пытались активно выходить наружу, отстаивать права. Но первые звоночки были в Англии еще в 80-х годах, когда китайцы начали требовать, чтобы в местах их концентрированного проживания врачи могли обслуживать и на китайском языке. Вот сейчас мы можем видеть это в Париже. А следующая остановка – в Германии», – прогнозирует Маслов.

Другое изменение касается восприятия этих общин, которые ранее воспринимались как классические «триады», то есть абсолютный криминал, наркотики, убийства, но сегодня это, если и присутствует, то в малой степени. Сейчас общины пытаются становиться финансовыми корпорациями, проводниками денежной политики КНР. И в этом заключается кардинальное отличие от русской общины в США, которая практически оторвана от современного российского бизнеса.

Андрей Резчиков, Михаил Мошкин