В пятницу фондовый рынок Китая демонстрировал рост, однако Bank of America предрек дальнейший его обвал, который возобновится в течение месяца-двух. В итоге акции могут подешеветь еще на 35%. Есть, впрочем, версия, что китайский кризис, негативно влияющий на нефтяные цены, не так страшен, как его малюют. Но он действительно несет имиджевые издержки для руководства КНР. В мире китайский фондовый кризис обсуждают с широчайшим размахом, при этом точки зрения могут различаться полярно: от рассуждений британской ВВС в духе «с чего правительство Китая вообще начало паниковать, ведь акции выросли на 150% за год, чтобы затем потерять всего 30% в течение трех недель» до апокалиптических прогнозов о новой Великой депрессии.

При этом часто забывается, что фондовые рынки мало связаны с реальным сектором экономики – промышленностью, сельским хозяйством и даже сектором услуг. В теории вторичный рынок ценных бумаг касается только передела собственности, а не развития народного хозяйства, не говоря уже о торговле производными финансовыми инструментами типа фьючерсов.

Вот и британский журнал The Economist отмечает, что в китайской экономике рынок ценных бумаг вообще играет на удивление маленькую роль: его объем составляет только треть годового ВВП, тогда как в развитых странах подчас превышает 100%. При этом в рынок ценных бумаг КНР вложены 15% накоплений граждан, поэтому обвал практически не влияет на потребление, а планы роста ВВП КНР за первое полугодие выполнены – он составил 7%.

Нелиберальный подход

Важно понимать и то, что «потери рынка» представляют собой достаточно абстрактное понятие. Капитализация компании – это ведь просто цена последней сделки с ее акциями, умноженная на число акций (к этому добавляется еще и операция с привилегированными акциями). А для операционной деятельности китайских компаний рост и падение курса акций больших изменений не несет, так как основной источник их инвестиций – кредиты в государственных и полугосударственных банках. Первичное размещение акций на биржах – вещь, как известно, разовая, и в случае с Китаем в принципе малозначительная.

А вот мелкие инвесторы, купившие акции в период высокой конъюнктуры, могут пострадать, расплачиваясь за падение рынка. Руководитель востоковедческого отделения Высшей школы экономики Алексей Маслов в этой связи отмечает, что в Китае были распространены слухи, будто бы на бирже можно в короткое время заработать много денег. «Это привлекало очень много непрофессиональных игроков. И это в любой экономике, не только китайской, всегда приводит к биржевому коллапсу. Такие истории можно было наблюдать и в Японии в 60-е годы прошлого века, такие же истории были и в Корее, примерно то же самое было и во Франции в 70-е годы прошлого века», – подчеркивает он.

Брокеры и агенты получают свою прибыль в виде комиссии за осуществленные сделки, то есть им все равно – будет их клиент покупать акции или будет продавать. Базовым принципом агентской деятельности считается утверждение о том, что весь риск ложится на клиента.

Несмотря на это, официальное печатное издание ЦК КПК «Жэньминь жибао» называет принятые властями меры «чрезвычайными». К ним относится разрешение почти половине эмитентов приостановить торги, запрет на новые первичные размещения акций и полтриллиона долларов, направленные на поддержку рынка. «В результате ситуацию удалось взять под контроль. Однако, несмотря на все усилия правительства по стабилизации ситуации, волатильность на рынке сохраняется», – подчеркивает издание.

Активно работают и правоохранительные органы, проводя расследования незаконной деятельности фондовых спекулянтов. К примеру, в данный момент ведется следствие в отношении мажоритарных акционеров по меньшей мере пяти компаний. При этом еще в июле комитет по ценным бумагам ввел шестимесячный мораторий на продажу их основными акционерами (то есть владеющими более чем 5% акций) и руководителями компаний. «Такая мера, – заявляют в ККЦБ, – направлена на стабилизацию фондового рынка и защиту законных прав и интересов инвесторов, нарушители будут строго преследоваться». Меж тем следственная группа во главе с заместителем министра общественной безопасности Мэн Цинфэном уже нашла доказательства, свидетельствующие «о манипуляции некоторых компаний на рынке фьючерсов» в рамках «злонамеренной продажи ценных бумаг без покрытия».

Это не очень либеральный подход. Исходя из Вашингтонского консенсуса, предполагается, что в финансовой сфере должна доминировать «невидимая рука рынка». По мнению редактора китайского издания BBC Кэрри Грейси, все меры по стабилизации, предпринятые правительством Китая, являются «потрясающим отступлением от рыночных принципов». Мелкие игроки жалуются, что в результате действий правительства по ликвидации кризиса в выигрыше оказываются крупные брокеры, получившие возможность приобретать «голубые фишки».

Проблема «плохих» кредитов

Китайский фондовый рынок привлек сбережения населения и направил их в реальный сектор, но в рыночной экономике привлечь сбережения населения можно, только обеспечивая иллюзию возможности быстрого обогащения за счет роста стоимости ценных бумаг. При этом повышение курса акций само по себе новых ценностей не создает, зато возникает проблема иллюзии роста кредитоспособности компаний, так как банки дают кредиты в зависимости от стоимости залога, которым могут выступать акции.

Для экономики КНР наличие «плохих» кредитов – серьезная проблема. Более того, если происходит нарушение баланса между спросом и предложением денег, то спекулянты пытаются «зафиксировать прибыль», продавая номинально поднявшиеся в цене акции, чем порождают лавинообразное падение: когда последняя сделка становится дешевле предыдущей, стоимость кредитов, выданных под залог акций, уменьшается, и кредиторы вынуждены сами распродавать акции, переданные им в залог. В китайском случае это отчетливо видно по Сянганской (Гонконгской) фондовой бирже, хотя финансовый секретарь правительства Сянгана Цзэн Цзюньхуа и уверяет, что «на денежном рынке не было никаких волнений и замешательства».

Эксперт Московского центра Карнеги Александр Габуев подчеркивает: «Китай никогда не хотел, чтобы местные компании зависели от ситуации на бирже. Он создал две крупные торговые площадки (в Шанхае и Шэньчжэне), но изолировал их от остальных элементов финансовой системы и от мирового фондового рынка. Сейчас 70% рынка акций в Китае – это бумаги госкомпаний, которым на самом деле не очень-то нужно выходить на биржу. Для них гораздо важнее кредиты госбанков – именно так они привлекают деньги на развитие».

Инвестиции иностранцев в китайские акции тоже сильно ограничены – в основном в них вкладывается местное население. Оно, возможно, и хотело бы иметь другие возможности для вложения средств, считает Голубев, но их в Китае не так много. «Ставки по депозитам в тех же госбанках находятся на уровне инфляции, инвестиции за рубеж ограничены из-за неполной конвертируемости юаня. Остается только две возможности – покупка недвижимости и акций. Эти два рынка взаимосвязаны – когда на рынке недвижимости начинают «закручивать гайки» (например, вводить налоги на неосновное жилье), деньги текут на биржу. Именно так и произошло в 2014 году – во многом эти деньги и надули очередной пузырь», – резюмирует он.

В свою очередь фондовый аналитик Bank of America Дэвид Куи, предсказавший китайскому рынку обвал еще на треть, считает, что China Securities Finance, получающая средства в виде кредитов от Народного банка КНР и обеспечивающая рынок ликвидностью, прекратит прямые покупки на фондовом рынке в течение одного–двух месяцев. «Как только люди поймут, что правительство отходит от прямых интервенций на фондовом рынке, множество инвесторов начнет вновь продавать акции», – прогнозирует он.

Чем же закончится китайский фондовый кризис? Тут все решает политика – и международная, и внутренняя. Собственно говоря, в КНР могут напечатать столько юаней, сколько им нужно для фиксации цен на рынке, но не факт, что это нужно Пекину. Решение о направлении кредитно-денежной политики будет приниматься на уровне политического руководства страны. Тот же The Economist пишет, что власти создали вокруг рынка ценных бумаг имидж престижности и благополучия, продвигая его успехи как отражение экономических реформ Си Цзиньпина, в итоге внезапный конец роста поставил под угрозу имидж властей. С этим согласна Financial Times, подчеркивающая, что турбулентность фондового рынка представляет собой вызов для программы внутриполитических реформ.

Газета ВЗГЛЯД уже писала о том, что современный Китай принципиально меняет свою экономическую модель, делая ставку на устойчивость роста, а не на наращивание его темпов. В этом смысле фондовый кризис выглядит неприятным сюрпризом, ведь в Пекине свою финансовую политику еще в марте называли активной, а монетарную – взвешенной, важной целью считая избежание региональных и системных финансовых рисков. Уже на июньском заседании Политбюро ЦК КПК Си Цзиньпин был вынужден подчеркнуть, что в экономике страны много противоречий. Именно это и показал кризис на фондовом рынке, обнаживший, кстати, противоречия не только в экономике. Международные финансовые институты, где доминирует Запад, и КНР уже стали обмениваться уколами. МВФ заявил о необходимости отложить принятие решения по включению юаня в корзину специальных прав заимствования (SDR) до сентября 2016 года, а Китай начал организовывать систему торговли нефтью за юани.

Фондовый рынок принято называть барометром состояния экономики, но какой показатель будет важнее – рост в 150% за год или падение на треть за три недели – покажет только время.

Саид Гафуров