Норвегия наращивает добычу газа и даже планирует потеснить на европейском рынке Газпром. По крайней мере, отраслевые аналитики именно таким образом оценивают технологические изменения, происходящие в норвежской газовой отрасли. Однако есть важные ограничения, которые вряд ли позволяют считать серьезной «норвежскую угрозу».

Власти Норвегии разрешили увеличить объем добычи газа со своего крупнейшего месторождения, чтобы успешнее конкурировать с США и Россией, сообщает агентство Bloomberg со ссылкой на норвежскую компанию Statoil ASA. Речь идет о крупнейшем в стране месторождении Тролль (Troll), на котором с октября 2016 года разрешено нарастить добычу газа сразу на 10% – до 33 млрд кубометров в год. Такой объем равен годовой потребности в газе страны уровня Франции, отмечает агентство.

В прошлом году на месторождении, расположенном в Северном море, были установлены два новых газовых компрессора. Это решило технические проблемы, которые ранее ограничивали добычу, и позволило Норвегии увеличить экспорт газа в Европу до рекордного уровня.

Bloomberg считает, что увеличение объемов добычи на Troll позволит Норвегии заметно потеснить Россию на газовом рынке Европы. С другой стороны, Россия и Норвегия своими мощностями могут не допустить поставки сжиженного природного газа (СПГ) из США в Европу с помощью агрессивной ценовой политики. «Очевидно, это то, что Норвегия делает для защиты своей доли рынка», – цитирует агентство Bloomberg аналитика Societe Generale Тьерри Броса.

Между тем американский СПГ в Европе – это все еще только возможность, но не реальность. Лишь третий год слышны угрозы о его появлении на европейском рынке. В это время Газпром по-прежнему остается крупнейшим импортером газа в Европу, Норвегия на втором месте, далее с большим отрывом идут Алжир, Ливия, Турция и страны, поставляющие СПГ.

Норвегия же давно строит планы по доминированию на европейском рынке. Пару месяцев назад министр нефти и энергетики Норвегии Торд Льен говорил, что правительство Норвегии вместе со Statoil намерены инвестировать в разработку новых газовых месторождений в Баренцевом море, а также расширить сеть экспортных газопроводов, идущих в Европу. Однако, чтобы начать разработку газовых месторождений и расширение труб, Норвегия ждет четких сигналов от ЕС о том, что норвежский газ играет важную роль в энергетическом балансе Европы. Неопределенность снижает вероятность этих инвестиций.

В любом случае, если «потеснить» Россию означает выйти на первое место по доле на европейском рынке, то этого сделать Норвегия не сможет, она может надеяться только на отвоевание части рынка, говорит Дмитрий Эдерман, генеральный директор аналитического сообщества ThetaTrading.

В прошлом году Норвегия уже увеличила поставки в Европу на 7%, до 108 млрд кубометров. Однако Газпром также увеличил поставки – на 8%, до 159,4 млрд кубометров газа. Ежегодная потребность Европы в газе составляет 380–450 млрд кубометров. Это значит, что даже за счет увеличения добычи и поставок в прошлом году Норвегия все равно не смогла отобрать часть доли российского газового экспортера. Для сравнения: в предыдущие несколько лет Норвегии удалось за счет роста добычи на несколько процентов увеличить свою долю на газовом рынке Европы, слегка потеснив Газпром.

Собственно, в этом году, а скорее в 2017-м, Норвегия также может попытаться отвоевать себе несколько процентов от газпромовской доли рынка, но не более того.

По оценкам Газпрома, его доля на европейском рынке в 2015 году составляла 31%, а у Норвегии, по данным МЭА, доля на европейском рынке не превышала 25%. «Газпром в 2016–2017 гг. может временно уменьшить долю с 31% до примерно 29%, но в долгосрочном аспекте он восстановит свои позиции, как это и произошло в кризисном 2015 году, хотя еще в стабильном 2013 году доля Газпрома в Европе временно сокращалась», – говорит газете ВЗГЛЯД замдиректора аналитического департамента «Альпари» Наталья Мильчакова.

Газпром куда более сильный игрок, чем Норвегия. «В настоящее время Россия и Норвегия на европейском рынке газа – это два игрока, сравнимых по доле, объему поставок и темпам роста. Но не по запасам газа. По прогнозам ряда экспертов, запасов газа в Норвегии может хватить вообще только до 2020 года, более того, эти прогнозы косвенно подтверждает МЭА, которое не делает долгосрочных прогнозов по добыче газа в Норвегии», – говорит Мильчакова.

Более того, аргументация Норвегии, что рост доли рынка произойдет за счет увеличения добычи на месторождении Troll, по ее мнению, неубедительна. «Запасы Troll – всего 1,3 трлн кубометров газа. По европейским меркам это крупное месторождение. Но по российским месторождение средних размеров, особенно если сравнивать с нашим Бованенково (около 5 трлн кубометров), Штокманом (около 4 трлн) и теми, где добыча пока не ведется», – отмечает эксперт.

«Норвегия может нас «потроллить» своим месторождением Troll, но проблема в том, что жесткого троллинга не получится, так как у нее ограничены запасы газа. Да и вообще, по оценкам МЭА и ряда европейских аналитиков, запасы газа на севере Европы значительно сокращаются, а новых крупных месторождений в этом регионе не обнаруживают», – заключает она.

Мильчакова вспоминает историю Нидерландов, которые в 70-е – начале 90-х годов прошлого века были крупнейшим поставщиком природного газа в Европу. В Нидерландах имеется месторождение Гронинген с запасами 3 трлн кубометров, то есть более чем вдвое крупнее норвежского Troll. За два десятилетия оно принесло Нидерландам баснословные прибыли, так называемую «голландскую болезнь», но теперь находится в стадии так называемой затухающей добычи, то есть постепенно исчерпывается. «Теперь Нидерланды – импортер газа, в том числе российского. Надо учитывать свои размеры запасов газа, прежде чем попытаться потеснить Россию на этом рынке. Как бы в макроэкономической науке не появился термин «норвежская болезнь», – рассуждает аналитик «Альпари».

Еще один момент – нужно ли Европе больше газа из Норвегии? Ведь в ЕС отмечается замедление экономики, что негативно сказывается на спросе на энергоносители. С другой стороны, сама Норвегия, увеличив в прошлом году поставки голубого топлива в ЕС, с финансовой точки зрения не выиграла ничего, так как из-за падения цен на нефть вниз ушли и цены на газ.

Прошлый год был тяжелым для Statoil: в первом полугодии она получила чистый убыток в 3,11 млрд долларов против прибыли в 2014-м. В третьем квартале снова чистый убыток в 330 млн долларов. В итоге в 2015-м чистая прибыль норвежской компании упала с 1 млрд до 0,436 млрд долларов. Компания начала сокращать инвестиции и замораживать действующие проекты.

Почему же Норвегия решила увеличить добычу? Вероятно, норвежцы делают ставку на быстрый выход европейской экономики из кризиса, либо на рост цен на нефть и, как следствие, на голубое топливо либо вообще на геополитику. Возможно, они надеются на третий энергопакет, который может ограничить долю Газпрома на рынке газа в Европе или на то, что ЕС все-таки введет санкции против Газпрома.

Однако все эти ожидания маловероятны. Из кризиса быстро выходят пока только крупнейшие экономики Европы: Германия, где тесны экономические связи с Газпромом, и Великобритания, которая полагается на собственную добычу, отмечает Мильчакова. По нефти сейчас мало кто ждет резких скачков вверх.

«Что касается других факторов, то третий энергопакет для Газпрома никак не может заработать, потому что его монополизм на европейском газовом рынке очень трудно доказать, а с подобными заявлениями Норвегии это будет доказать еще труднее. Вероятность санкций против Газпрома весьма призрачна, раз уж ЕС их не ввел ранее, в период обострения конфликта на Украине», – считает собеседник из «Альпари».

Возможно, Норвегия надеется на некоторые центральноевропейские и восточноевропейские страны, которые активно используют политические аргументы, чтобы избавиться от российского газа, причем в убыток себе. «К таким странам, прежде всего, относится Литва, которая недавно подписала соглашение с той же Statoil о поставках СПГ, а также Словакия, которая избыток газа продает Украине», – говорит Мильчакова.

Однако избавиться от российского газа полностью этим странам крайне сложно. Во-первых, отмечает эксперт, трубопроводная инфраструктура Восточной Европы была построена еще в советские времена, а на строительство новой надо потратить и время, и деньги. Во-вторых, трубопроводный газ намного дешевле СПГ. «Поэтому такая «диверсификация» является политической и имеет не так много экономического смысла, как об этом говорят сами местные политики», – считает Мильчакова.

Ольга Самофалова