Европейцы продолжают требовать от Газпрома новых скидок на газ. Раньше их еще можно было понять: цены на нефть доходили до 100 долларов за баррель, а именно к ним привязана стоимость газа. Однако сейчас рыночная конъюнктура как нельзя лучше благоволит покупателям газа. Почему же европейцы все равно недовольны и удастся ли им добиться желаемого? Пять европейских партнеров Газпрома в судебном порядке потребовали от компании пересмотреть цены на поставки газа, говорится в отчете корпорации за первый квартал 2016 года. Речь идет о датской DONG Naturgas, польской PGNiG, турецкой Botas Petroleum Pipeline Corporation, голландской GasTerra и базирующейся в Лондоне Shell Energy Europe. Иски поданы в разное время, последний иск Газпром получил буквально в начале мая от голландской компании (в Международный арбитражный суд Международной торговой палаты).

Газпром постоянно сталкивается с претензиями по поводу цены со стороны европейских компаний. Почти со всеми текущими истцами он судится тоже не в первый раз. Например, Shell Energy Europe уже в третий раз подает на Газпром иск с требованием пересмотра цены контракта. Последний иск был подан в арбитраж в ноябре 2015 года. До этого цена для компании пересматривалась в 2011 и 2014 году. Ранее Газпром судился также и с голландской, и датской, и с польской, и с турецкой компаниями.

Газпром чаще не доводит дело до решения суда, стороны решают спор мирно. Например, в 2012 году Газпром снизил контрактную цену в рамках долгосрочных контрактов на газ для европейских потребителей в среднем на 10%. Он пошел на уступки ряду важных клиентов холдинга – в том числе французской GDF Suez, немецкой Wingas, словацкой SPP и турецкой Botas.

В ряде контрактов с европейцами прописывается пункт о возможности раз в три года корректировать формулу цены по договоренности обеими сторонами. И европейские покупатели всегда стараются воспользоваться этой нормой, как любой покупатель. Именно этим правом, например, воспользовалась голландская GasTerra. Осенью прошлого года голландцы вели переговоры с Газпромом на эту тему, но, учитывая подачу иска сейчас, можно сказать, что прийти к единому соглашению сторонам так и не удалось.

Газпром не раскрывает формулу цены, но известно, что она привязана к стоимости нефти. Поэтому в период высоких цен на нефть европейские покупатели часто пытались изменить формулу. Европейцы требовали ввести в формулу спотовую составляющую, чтобы сделать стоимость газа дешевле. Сами договоры засекречены, но есть понимание, что в последние годы Газпром включил в ряд контрактов спотовую составляющую с сохранением нефтяной привязки – либо иным способом прописывал скидку.

Однако сейчас рыночная конъюнктура, наоборот, как нельзя лучше благоволит европейским покупателям газа. Ведь следом за нефтью падает и стоимость газа благодаря прописанной в контрактах с Газпромом нефтяной привязке. Так, в 2015 году средняя цена экспорта Газпрома в Европу составила 243 доллара за тысячу кубометров (при средней цене на нефть 52,3 доллара), в этом году Газпром ожидает, что будет продавать газ по 199 долларов за тысячу кубов при нефтяной цене в 50 долларов. А стрессовый сценарий на этот год подразумевал вообще экспорт газа по 169 долларов за тысячу кубометров при средней цене на нефть 35 долларов за баррель. Сейчас европейцы покупают российский газ в 1,5–2 раза дешевле, чем в период, когда нефть стоила 100 и выше долларов за баррель.

Более того, подсчет показывает, что европейцы получают российский газ явно со скидкой к нефтяным котировкам. «В 2015 году средняя стоимость природного газа, который Газпром продавал в Европе, составила 243,45 доллара за тысячу кубометров. Если пересчитать эту цену по энергетическому эквиваленту в баррель нефти, то получается 38,2 доллара. При этом средняя цена барреля нефти Brent в 2015-м была на 36% выше и составила порядка 52 долларов. Как мы видим, скидка на газ, в сравнении со стоимостью жидких углеводородов, есть», – говорит аналитик IFC Markets Дмитрий Лукашов.

Казалось бы, у европейцев нет повода жаловаться. Более того, сейчас им как раз невыгодно менять формулу цены и отказываться от нефтяной привязки. Однако ставшая уже традиционной практика исков к Газпрому продолжается. Почему?

Во-первых, арбитражные разбирательства могут касаться предыдущих периодов, когда цена на нефть была выше и привязка к нефти газовых цен не устраивала покупателей, говорит замгендиректора Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач.

Во-вторых, ситуация на европейском газовом рынке в последнее время обостряется, что позволяет покупателям пытаться оказывать давление на Газпром, угрожая снизить закупки в пользу Норвегии или СПГ, который поставляет Катар и буквально недавно начали поставлять США, отмечает Антон Краско из MFX Broker.

Другое дело, что в реальности доля Газпрома на европейском рынке по-прежнему растет. К тому же трубопроводный российский газ в любом случае в разы дешевле более дорогого СПГ. И тот факт, что США поставили пока одну-единственную партию своего СПГ по сравнимой цене, не означает, что американцы всегда будут продавать его Европе именно по этой цене. Это чистый демпинг с целью отобрать рыночную долю у традиционных поставщиков – Норвегии и России.

Еще один аргумент, который европейцы выставляют Газпрому ради изменения цен на газ, заключается в том, что они считают природный газ гораздо менее ценным ресурсом, чем нефть. Поэтому и хотят, чтобы в формуле Газпрома дисконт был увеличен еще больше. Дело в том, что из нефти делают бензин для автомобилей, топливо для любого вида транспорта – самолеты, корабли и т. д., и заменить ее пока нечем. А вот из газа делают электроэнергию. «Делать бензин из газа теоретически можно, но очень невыгодно – проще ездить сразу на газе. Но тогда его надо будет больше, и зависимость от России не снизится, а возрастет, чего европейцы, естественно, не хотят», – говорит Лукашов. Электроэнергии же в Европе хватает, в том числе благодаря развитию возобновляемых источников и использованию угля. 

«Страны Евросоюза потратили огромные средства на создание возобновляемых источников электроэнергии и теперь потребляют порядка 45% от всей такой энергии, которая производится в мире. Еще четверть производят США и Канада. Например, в Германии доля возобновляемых источников составляет порядка 10%. Соответственно, теперь страны ЕС пытаются сбить цену на российский газ, предъявляя этот аргумент», – говорит Дмитрий Лукашов. 

Однако долгосрочный анализ мировых экспертов показывает, что в ближайшие 25 лет заменить нефть и газ будет нечем. Причем если сейчас нефть занимает в мировой энергетике первое место, а газ – третье (после угля), то к 2040 году эксперты ждут, что газ увеличит свою долю и встанет на второе место в мире. 

В любом случае газ не может стоить копейки. Его цена, конечно, падает пропорционально падению мировых цен на нефть. «Но даже в США, несмотря на «сланцевую революцию», не произошло «обнуления» котировок газа. Их соотношение с ценой WTI хоть и снизилось, но вполне укладывается в исторический диапазон колебаний», – отмечает Лукашов.

Впрочем, еще одна возможная причина, почему европейцы могут требовать изменения формулы цены на газ сейчас: они считают, что нефтяные котировки изменят тренд и снова станут дорогими. Тем более что суды идут долго, и решения по некоторым будут выноситься через год или два, то есть только в 2017–2018 годах. Например, доводы Shell Energy Europe суд намерен выслушать лишь в феврале 2018 года, а решение по спору с польской PGNiG должно быть вынесено до 31 июля 2017 года.

Голландская GasTerra, правда, ускоряет процесс и требует начать судебный процесс раньше. Слушания по иску DONG Naturgas должны пройти уже в октябре – ноябре этого года.

У каждого покупателя, конечно, своя история претензий и свои аргументы, о которых порой приходится только догадываться. Например, голландская GasTerra, возможно, думает, что цены на нефть могут вырасти, или хочет полностью убрать нефтяную привязку в формуле цены на нефть, делает предположение Гривач.

«Но если они хотят полностью убрать нефтяную привязку, тогда надо создавать механизм, который будет защищать поставщика от манипуляций на спотовом рынке. GasTerra является крупным поставщиком на газовом хабе в Голландии, который она, наверно, захочет сделать ценовым индикатором. Возникает вопрос – является ли такой хаб и цена на нем реальным отражением рыночной ситуации, а не каким-то объектом спекуляции со стороны крупного игрока?» – объясняет Гривач.

Иными словами, если стоимость российского газа полностью привязать к цене на спотовом рынке Голландии, то Амстердам может получить весь контроль над стоимостью голубого топлива. Это создаст аналогичные риски, которые сейчас имеет Россия и все другие экспортеры на рынке черного золота. Стоимость нефти вроде как определяют рыночные спрос и предложение. Но порой резкие скачки цен на нефть объясняются спекуляциями на фондовом рынке, которым управляют США.

Ситуация с турецкой Botas – особенная. Турки не ведут речи о спотовой составляющей. Суть их претензий в том, что сначала Газпром сам предоставил компании скидку на газ, но затем отозвал ее. Аргумент России в том, что не был реализован пакет мероприятий, который должен был формировать эту скидку.

«Это не столько «Турецкий поток». Там был целый комплекс вопросов, связанный и с продлением контрактных обязательств, и с режимами отбора и массой других вещей, которые были увязаны с предоставлением скидки. Но пакет не был финализирован, поэтому скидка не была предоставлена. В итоге Botas пытается получить ее через арбитраж», – говорит Гривач.

У поляков третья история. Они подали иск весной 2015 года, после провала переговоров. Либо PGNIG не согласилась на скидку в 5–15%, которые, как правило, давал Газпром в последние годы, захотела больше. Либо Газпром был совсем не согласен с аргументами PGNIG о необходимости предоставить ей новую скидку. 

Скорее всего, польская компания угрожает Газпрому тем, что перестанет покупать российский газ в условиях появления новых поставщиков. «Возможно, поляки связывают изменение цены на российский газ со своими попытками организовать поставки газа из третьего источника. Но дело в том, что поляки покупают СПГ по чисто нефтяной привязке у Катара. Точнее, они оплачивают катарский газ, но пока его не получают, потому что польский СПГ-терминал все еще не запущен. Просить при этом какую-то скидку – сомнительные основания», – считает Гривач. Кроме того, катарский СПГ дороже российского трубопроводного.

«Арбитраж – это крайняя мера, и, как правило, единицы таких разбирательств доходят до вынесения решения. Более того, когда такое решение происходит, очень часто истец в итоге получает меньше, чем ему предлагалось в ходе переговоров. Так было с RWE в свое время. Поэтому я бы не драматизировал эту историю», – говорит Алексей Гривач.

То есть стороны еще могут прийти к соглашению. «Но сам факт, что этих разбирательств много, свидетельствует о том, что система взаимоотношений между поставщиками и импортерами подорвана. Это плохая ситуация, которая, к сожалению, была создана самими европейскими регуляторами. Все это создает долгосрочные риски нормального газоснабжения Европы», – резюмирует газовый эксперт.

Ольга Самофалова